облако тэгов
Продолжение воспоминаний Ли Брэкетт, опубликованные Полом Уолкером (Paul Walker) в 1976 г. и собранные на основе бесед с писательницей. Первая часть воспоминаний тут — https://fantlab.ru/blogarticle84340
Что касается религии... Теоретически, я воспитана в епископальной церкви. Моя мать была очень набожной и чрезвычайно эклектичной. Она игнорировала те места Священного Писания, с которыми не соглашалась, и всегда злилась на священнослужителей за содержание их проповедей. К тому же ближайшая церковь находилась неудобно далеко... У нас не было машины (в те времена её почти ни у кого не было), и мы жили на отдаленном участке пляжа (которому сейчас грозит затеряться под тяжестью многоэтажных кондоминиумов). Поэтому я была избавлена от необходимости посещать церковь. В детстве религия всегда вызывала у меня дискомфорт (Бог наблюдает за тобой!), и я не могла совместить некоторые установки, заложенные в библейских историях, с прямо противоположными установками, выраженными в небиблейских историях, которые я читала. Дж.А. Хенти* вряд ли одобрил бы Иакова.
Всё это очень озадачивало. Когда я стала старше и начала много читать по мифологии и сравнительной религии… – меня всегда завораживали экзотические истории и их неразрывно переплетённые религии… – я становилась ещё более озадаченной, и чем больше объясняли все мои вопросы, тем больше я начинала сомневаться в этих объяснениях. В конце концов я решила, что никогда не узнаю, что на самом деле лежит за пределами, пока не попаду туда, и надеялась, что выяснять это буду долго. А пока я приношу жертвы Неведомому Богу, и у меня есть некоторые личные представления, которые, как я уже сказала, когда-нибудь будут подвергнуты проверке. Но я совершенно ясно поняла, почему Адаму запретили есть плод с Древа Познания.
У меня было очень счастливое детство. Значительная часть, и, безусловно, самая лучшая, была проведена на этих пустынных пляжах. Я любила море и ветер, открытость и свободу. Это было замечательное место для взросления. Одни из самых счастливых часов я проводила в одиночестве, сидя на причале, в самом его конце, опустив босые ноги в Тихий океан, глядя на горизонт и размышляя о великом. Туда приходили и другие ребята, и я играла с ними, но мне никогда не было одиноко, когда я оставалась одна.
Другие периоды детства я проводила с двоюродной бабушкой Сарой и дядей Джорджем. У них были деньги. Они жили в отеле Fairmont в Сан-Франциско, иногда путешествовали. Тетя Сара была нездорова и часто оставалась одна из-за дядиных дел. Моя мама сопровождала её, и мне приходилось быть с ними. В раннем возрасте я осваивала этикет официальных обедов и приобретала совершенно бесполезное пристрастие к фуа-гра и трюфелям. Я увидела большую часть страны, Зону Канала (Панамского), и благодаря этому у меня засело в голове, что за пределами моего двора есть другие места и другие люди; мне в этом отношении очень повезло.
Дома, с дедушкой, мы жили экономно. Но я предпочитала пляж. Там я могла освободиться от взрослых. Дамская компания может стать тягостной, особенно когда собственные ноги и руки вырастают слишком большими и умелыми, а кожа не имеет той прозрачной бледности. Я просто никогда не добивалась успеха в этой лиге. Я предпочитала рыбалку.
Примерно на восьмом году жизни произошло знаковое событие, которое изменило всю мою жизнь. Кто-то подарил мне книгу Берроуза "Боги Марса". Я всегда отказывалась читать книги для девочек. Мне нравились истории, в которых происходили разные события: чем более дикие и экзотичные, тем лучше. Я знала всё об индейцах, пиратах, Фуззи-Вуззи**, джунглях Маугли и страшном нападении горцев. Но внезапно, одним молниеносным ударом, завеса разорвалась, и я увидела космос. Не могу передать, какое огромное воздействие оказала на моё воображение мысль о Марсе, другой планете, чужом мире. Она твёрдо поставила меня на путь писателя-фантаста. С тех пор я не могла насытиться фантастикой.
Кино тогда тоже сыграло очень важную роль в моей жизни. И всегда играло. Дуглас Фэрбенкс был моим кумиром, и именно благодаря ему я впервые начала писать. Мне очень хотелось узнать побольше о Зорро (или, может быть, о Доне Кью), а их не было, и я решила придумать историю сама. Я написала её карандашом на маленьких клочках бумаги. Она была не очень длинной.
Как ни странно, но когда я начала писать с твёрдым намерением сделать это своей карьерой, то начала не с научной фантастики. Мне было уже 13 лет, и я должна была пробивать себе дорогу в этом мире. Что может быть приятнее, думала я, или проще, чем писать рассказы и чтобы люди их покупали? Можно писать где угодно, быть свободным от рутины и т.д. и т.п. И я начала писать. Я писала романы, просто ужасные романы, и короткие рассказы, которые отличались только своей краткостью. Не думаю, что кто-то удосужился их прочитать... они были написаны от руки... Я искренне надеюсь, что нет. И уж точно никто их не покупал. Бизнес в сфере образования отнимал у меня всё больше времени. Я преподавала плавание на нескольких летних секциях, и мне это нравилось, у меня хорошо получалось; я подумывала о том, чтобы зарабатывать этим на жизнь. Я увлеклась изучением речи и драматургии; я занималась всем, в том числе подметала сцену, и мне это нравилось. Мне очень нравилось актерское мастерство, и я рассматривала сцену как карьеру. Но я не могла понять, какие роли я буду играть: мне не подходило амплуа наивной девушки, и в то же время я была слишком молода для характерных ролей. И, конечно же, вся семья дружно ахнула, когда я упомянула о такой возможности; редкий случай, когда они были единодушны.
Поэтому мне оставалось писать. И мой любимый дедушка сделал это возможным, поддержав меня, когда я должна была искать работу. Я разбила своё сердце, пытаясь писать истории о людях, которых я не знала, местах, которых никогда не видела, соревнуясь в своём невежестве с такими писателями, как Джон Бьюкен, Талбот Манди и П.К. Рен, и забираясь так далеко, как только можно себе представить. Наконец я взглянула правде в глаза… научная фантастика – это то, что я действительно хотела писать, хотя все меня отговаривали... В те времена это был маленький, жалкий, низкооплачиваемый рынок, с обратной стороной престижа, но я решила, что мне все равно. Я чувствовала, что могу написать об этом; если я никогда не была на Марсе, то кто, чёрт возьми, был?
Время поджимало меня. Я не могла вечно оставаться подающим надежды будущим писателем, живущим за счёт дедушкиного кармана. В качестве последней отчаянной меры я поставила на Лоуренса Д'Орсе и его курс по агентству и писательскому мастерству, и это был самый удачный поступок в моей жизни. Генри Каттнер тогда читал у Лоуренса, и он проявил особый интерес к моим хромающим попыткам в области фантастики и фэнтези, и в свободное от работы время писал мне длинные и подробные критические замечания. Если бы не Хэнк, я, возможно, никогда бы не добилась успеха; или это заняло бы у меня гораздо больше времени. В 1939 году, всего через десять лет после того, как я впервые решила выбрать эту до смешного «лёгкую» карьеру, я продала свой первый рассказ в журнал Кэмпбелла "Astounding".
Хэнк сделал больше. Он познакомил меня с LASFS (The Los Angeles Science Fantasy Society), где я встретилась с миром научной фантастики, как фанатов, так и профессионалов, и завязала дружбу, которая длится с тех пор, с Рэем Брэдбери, Джеком Уильямсоном, Форри Акерманом и другими... Хайнлайном, Вилли Леем, Кливом Картмиллом... Все они оказали неоценимую помощь в развитии моего воображения и амбиций. И, конечно, с Эдом Гамильтоном.
Некоторое время я колебалась, но в конце концов взяла себя в руки и начала регулярно продавать рассказы в НФ журналы. Я не была плодовитым автором, и фантастический жанр ещё не был широко распространён, чтобы поддерживать мои обязательства, поэтому я переключилась на криминал и детектив, которые были моей второй любовью. Мой первый полноценный роман в твердом переплёте был детектив, пусть и в духе Хэмметта-Чандлера, но сделанный с любовью. Он не воспламенил миры, но Говард Хокс прочитал его, ему понравились диалоги, и я неожиданно для себя в 1944 г. начала работать над сценарием фильма "Большой сон", который стал началом моей карьеры сценариста.
***
Является ли возможным источником для написания "Долгого завтра" тот факт, что в детстве религия всегда вызывала у меня дискомфорт? Нет, не думаю, хотя, наверное, именно такое отношение позволило мне писать с этой точки зрения. С годами я приобрела отвращение к организованным религиям, к провозглашённой богооткровенной истине; этому способствовало тщательное изучение истории. Но непосредственным толчком к написанию "Долгого завтра" послужила культура амишей, с которой я впервые познакомилась, вернувшись в Пенсильванию/Восточный Огайо. Их способность великолепно функционировать без так называемых предметов первой необходимости современной цивилизации, таких как электричество (которое, добавлю, мне лично очень нравится), натолкнула меня на мысль, что они уникально подходят для того, чтобы вести за собой, хотя бы своим примером, население, оставшееся после атомной войны без средств к существованию в результате разрушения всех этих сложных систем, с помощью которых мы живем.
***
Что касается дней, проведённых в LASFS... что ж. Брэдбери был жизнерадостным парнем, трещавшим по швам от драйва и таланта, которые он ещё не научился контролировать, он придумывал ужасные каламбуры, зарабатывал на жизнь продажей газет, одевался обычно в выцветшие синие джинсы и ограничивал себя в питании гамбургерами и ананасовым солодом... далеко от сегодняшнего гурмана. Мы с ним, конечно, стали близкими друзьями и проводили многие воскресенья на пляже, просматривая рукописи друг друга, разговаривая о писательстве и научной фантастике... пара измученных жаждой путешественников в культурной пустыне.
В те времена научная фантастика не была ни популярной, ни респектабельной. Акерман был невероятно красивым юношей, к тому же склонным... как, впрочем, и сейчас... к ещё более ужасным каламбурам, чем Рэй, и к большему их количеству. Хайнлайн – учтив, вежлив, великолепный рассказчик, и хотя я никогда не знала его близко, я имела удовольствие присутствовать на нескольких "вечерах" на Lookout Mountain, которые были чрезвычайно воодушевляющими. С Вилли Леем в те дни я встретила лишь однажды, хотя узнала его лучше в более поздние годы; тогда Вилли был стройнее и темнее, и совершенно очаровательный: помню, я рассказывала ему, как мне понравилась "Двоякодышащая рыба и единорог"***. Изредка заглядывали "редкие птицы" из других мест: Эд, Джек Уильямсон, Док Смит. Джек был высоким и застенчивым, похожим на Джимми Стюарта****, Эд – веселым и красноречивым, с ними обоими было приятно общаться.
Насколько я помню, Док приходил только один раз, и его так превозносили, что я не могу с уверенностью сказать, что я вообще с ним встречалась. Позже, конечно, мы с Эдом оба полюбили его; никогда не было более прекрасного человека.
* Полагаю, речь идёт о George Alfred Henty (1832 – 1902), британском писателе приключенческих и исторических романов
** Как пишет Википедия, «Фуззи-Вуззи» – термин, используемый британскими солдатами для обозначения воинов беджа, которые поддерживали Махди Судана в Махдистской войне. Этот термин относится к сложной прическе тиффа, которую предпочитает племя Хадендоа, подразделение народа беджа. А ещё есть такое произведение: https://fantlab.ru/work514890
*** The Lungfish and the Unicorn: An Excursion into Romantic Zoology (Willy Ley) — https://fantlab.ru/work288597
**** Джеймс Стюарт, американский актер, хорошо известный нашему зрителю по фильмам А. Хичкока («Окно во двор», «Веревка», «Головокружение») или по рождественской сказке для взрослых – «Это замечательная жизнь»